История баяниста-виртуоза Павла Невмержицкого похожа на сценарий к голливудскому фильму. Это долгий путь от суровых реалий, с которыми сталкивается профессиональный музыкант в Беларуси, попыток пробиться сквозь тернии российского шоу-бизнеса и заработка в ресторанах США к работе мечты в разудалом балаганчике под названием Gogol Bordello — группе с миллионной армией поклонников по всему миру, у которой только в августе запланировано 18 концертов на трех континентах. «Еще вчера играл под фанеру на „Славянском базаре“, а сегодня выступаю на стотысячных фестивалях, — смеется Паша и говорит, что секрет успеха прост: — Нужно просто купить билет в один конец и очень много работать».
Сейчас у Паши небольшой отпуск: перерыв в гастрольной деятельности группы. Музыкант прилетел в Минск, чтобы повидаться с родными и друзьями и заодно вылечить зубы. «Здесь это стоит гораздо дешевле, а качество на хорошем уровне», — демонстрирует и без того белоснежную улыбку баянист.
Сухая биография Невмержицкого мало чем отличается от его бывших коллег по Национальному академическому народному оркестру имени Жиновича. Окончил Белорусскую государственную академию музыки, имеет диплом бакалавра искусств и магистра искусств, лауреат многочисленных международных конкурсов.
— Других в оркестр имени Жиновича не берут, — говорит Паша. — Только выпускники академии, только лауреаты конкурсов. Это, в принципе, потолок для белорусского академического музыканта-народника. Потолок в $300 плюс свадьбы, дни рождения и похороны…Меня заметили, начали приглашать на какие-то эстрадные концерты, фестивали, «Славянский базар». Я почувствовал, что на попсе можно зарабатывать. Да, на жизнь хватало, но интерес быстро пропал: половину выступлений нужно было работать под фанеру и просто красиво улыбаться. От артиста это вообще очень редко зависит. Такие правила: если телетрансляция, работаешь под фанеру. Есть ребята, которые обладают авторитетом и могут заявить, что выступают только вживую. Так пару раз делал Елфимов. Его потом вырезали из телевизионной версии, потому что не звучал: нужно ведь, чтобы человек, сидящий за режиссерским пультом, был с прямыми руками, а у нас таких маловато. В общем, лепишь одно и то же — какой-то фастфуд. Но что еще хуже, со временем к этому привыкаешь. Мол, вот какая у меня работка классная! Еще и деньги платят. Но даже при этом я почувствовал финансовый потолок, выше которого забраться нереально: в стране просто нет такой денежной массы, как, скажем, в Москве, Европе, Штатах.
Так Паша решил попытать счастья в Москве. Около года жил на два города, постоянно катался на выступления и корпоративы из Минска в российскую столицу: гонорары были гораздо выше, чем в Беларуси. Но когда речь зашла о творческом и карьерном росте, музыкант уткнулся в мощную белокаменную стену реалий местного шоу-бизнеса.
— Я встретил в Москве концертного директора Юрия Антонова, возглавлявшего федерацию продюсеров России. Ему лет 70, и начинал он, наверное, еще при Сталине, — говорит баянист. — В общем, он мне сказал, что в России есть три варианта развития. Первый — деньги. $50 тыс. платят, чтобы выступить на стандартной «солянке» звезд эстрады с телетрансляцией. А чтобы тебя нормально узнала страна, нужно выступить раз десять в течение полугода. То есть набегает сумма в $500 тыс. Зато ты едешь в туры и зарабатываешь. Но таких денег у меня, конечно же, не было. Он посмотрел на меня, задумался и спросил: «А ты не голубой?» Я говорю, нет, мол. Он качает головой: «Тогда хуже. Второй вариант тоже отпадает. Девяносто процентов „шишек“ с российских каналов — геи. Если с ними подружишься, то ты звезда». Есть и третий вариант: сделать что-то настолько крутое, чтобы продюсеры «отодвинули» тех, кто продвигается благодаря первым двум. Но это должно быть настолько неординарно, чтобы у всех просто пачка отвисла. В России такого продукта нет, поэтому и платят они по $500 тыс. Ну, или второй вариант.
В общем, я посмотрел на всю эту катавасию и махнул рукой. Да и в Москве, честно скажу, жить было просто невозможно. Повальное хамство, угрюмые лица со всего бывшего Союза. Хочется сесть в поезд и свалить оттуда как можно быстрее. Я не знаю, в чем заключается нынешняя российская духовность. Духовность — это когда человек хорошо относится к человеку. А если ты посылаешь всех через слово на три буквы, то о каких духовных скрепах может идти речь?
Так баянист Павел Невмержицкий загорелся мыслью переехать в США. Мол, и в Москве, и в Нью-Йорке все придется начинать с чистого листа, но в Штатах веселее. Начал искать варианты и в итоге выбрал, по его словам, самый тяжелый из существующих.
— Я победил на международном чемпионате исполнителей в Лос-Анджелесе. Полная чушь, левый турнир, который нужен был мне только для получения визы: уровень участников очень слабый. После этого «международного триумфа» мы с юристом четыре месяца собирали обоснование для получения грин-карты. Оно заняло где-то 600 страниц: информация о себе, документы, переводы, дипломы, материалы в прессе. Есть много честных и нечестных способов получить вид на жительство в США, но этот, наверное, самый сложный.
Я купил билет в один конец и переехал в Нью-Йорк. Поначалу было тяжело: первые четыре месяца фактически сидел без работы, играл раз в неделю в русском ресторане за $150. Потом стали приглашать и в другие заведения. Причем совершенно разные. В Бруклине, например, много русских, и они живут там плотными коммунами. Многие за двадцать лет жизни в Штатах даже не пытаются выучить язык. Помню, однажды бабулька другую толкнула плечом и говорит: «Ой, сорри». А та ей: «Шо мне твое „сорри“? Лукать надо!»
На Манхэттене или в других окрестностях люди более интегрированы в американское общество и ведут себя по-другому. Даже не всегда понятно, американец это, русский или белорус.
— А что в ресторанах пользовалось популярностью?
— В больших русских ресторанах есть сцены, устраивается целое шоу. И я играл там примерно то же, что и в Беларуси. Упор на танцевальную программу: люди кушают, потом выходят на танцпол и веселятся. А на Манхэттене есть ресторан Mari Vanna. Там я играл русские народные песни, композиции из советских фильмов. Американцы это воспринимают как аутентику: все с ума сходят от «Калинки», которая у нас воспринимается как «колхоз». В перерывах между выступлениями часто заказывали музыку. Однажды подошел ко мне здоровенный лысый мужик и попросил сыграть «Мурку». Дал 100 баксов и говорит: «Хватит?» Я на секунду замешкался, а он мне: «Что, мало?» И еще сотню сунул. Ну, я ему и сыграл «Мурку» дважды.
Постепенно Паша стал играть не только в ресторанах, но и в ночных клубах. Говорит, что можно неплохо заработать, исполняя «хаус-мьюзик» с диджеем. В одном из таких ночных клубов музыкант и познакомился с будущими коллегами по группе.
— В Штатах мне показали группу Gogol Bordello, о которой в Беларуси я ничего не знал. Послушал, и мне очень понравилось. Я нашел в интернете минусовочку одной их песни и играл ее по ночам. И как-то в перерыве между выступлениями вышел из клуба на улицу покурить и встретил ребят из Gogol Bordello. Разговорились, я затянул их в клуб, сыграл, дал свою визитку. А через некоторое время из группы ушел аккордеонист, решив заняться сольными проектами. Он мне позвонил и пригласил на замену.
— Гастрольный график и постоянные вечеринки не утомляют?
— Естественно, усталость накапливается: в туре чуть ли не каждый день концерты, постоянные переезды и перелеты, куча народа вокруг — все это эмоционально выматывает. Вдобавок мы спим в автобусе, хоть и очень комфортном: с удобными креслами, спальными местами, телевизором, холодильником и прочими прелестями. Но все равно ты не можешь отдохнуть полноценно. Хотя это приятная усталость, после которой ты возвращаешься домой, выдыхаешь и испытываешь кайф, как будто из сугроба вернулся в парилку. И через неделю отдыха ты перестаешь находить себе место. Весной у нас был перерыв два месяца, и я еле выдержал. Хочется в тур: движения, постоянной смены декораций. Каждый день новый город, в Европе иногда ты просыпаешься с утра и думаешь: «А в какой я сейчас стране?»
Конечно, нагрузка на организм серьезная, поэтому нужно держать себя в форме: следить за питанием, заниматься спортом. Женя Гудзь, например, очень плотно занимается китайской гимнастикой — цигуном. Многие артисты постепенно к этому приходят, потому что нужно где-то брать энергию. Есть два варианта: здоровый образ жизни и занятия спортом или допинг. Те, кто выбирает алкоголь и наркотики, как правило, долго не живут. Говорят, возраст рокера — 27 лет.
— Можно назвать Gogol Bordello работой мечты? Или есть еще потолок, к которому нужно стремиться?
— Если честно, я такого потолка не знаю. Я наблюдаю за многими людьми, примеряю на себя их роли, но не могу придумать работу (если это вообще можно так назвать) интереснее. Да, это работа мечты!
