Национальный академический народный оркестр

Национальный академический народный оркестр Беларуси имени И. Жиновича, один из старейших музыкальных коллективов, готовится отметить 85-летие. Отсчет своей истории он ведет с 1930-го, от времени создания Государственного ансамбля белорусских народных инструментов, концертмейстером и солистом которого стал Иосиф Жинович - будущий народный артист СССР, первый белорусский цимбалист-профессионал, дирижер, композитор, педагог. Это под его руководством оркестр, который вырос из ансамбля любителей, основание развития профессионального исполнительства на народных музыкальных инструментах и ​​на весь мир прославить инструментальный голос нашей страны - цимбалы.

О днях минувших и нынешних - наш разговор с сегодняшним художественным руководителем и главным дирижером коллектива, народным артистом Беларуси Михаилом Козинцом.

- Как праздновать будете, Михаил Антонович?

- Да, 16 декабря готовим праздничную концертную программу с названием «Оркестр твоей страны». Решили показать лучшее, что создано за последние 5 лет. Прежде всего в тех направлениях, за которые оркестр никогда раньше не брался. Я имею в виду отрывки из четырех наших проектов - рок-оратории Игоря Лученка и Владимира Мулявина «Гусляр» и рок-оперы Владимира Мулявина "Песня пра долю» согласно поэм Янки Купалы, а также выдающихся произведений Ларисы Симакович - мюзикла-притчи «Апокриф» согласно Максима Богдановича и оперы «Люциан Тополь» по поэме Максима Танка. Выполним и премьерную музыкальную композицию, написанную в честь нынешнего 250-летия Михаила Клеофаса Огинского. Готовимся, волнуемся. За- просили на юбилейный концерт всех, кто раньше работал в коллективе, а это несколько поколений артистов. Чтобы они будто вернулись в свою молодость, во времена, когда проехали с оркестром весь Советский Союз: от Мурманска до Тбилиси, от Кушкая до Магадана. Вспоминаешь это и гордишься, какие пространства наказала музыка нашего оркестра.

- Она и звучала в те времена отовсюду, а не так, как сейчас, только на концертах со сцены филармонии ...

- Действительно, и по телевидению, и по радио почти каждую неделю, а то и чаще звучал оркестр Жиновича. Это было нормально и никого не удивляло. Кроме того, все новые программы, которые ставились, записывались и после транслировались. Сегодня другими стали приоритеты, другие отношения к этому. Но я считаю, что государственная политика должна все же заботиться о своем, родное. Хор имени Цитовича, капелла имени Ширмы, оркестр имени Жиновича - это прекраснейшие достижения нашей национальной культуры. Эта музыка должна широко звучать, чтобы быть лю- дям близкой, знакомой, чтобы не спрашивали, кто это. А чтобы знали и гордились. Мы не зря пишем о себе на каждой своей афиши: «Оркестр твоей страны». Ведь такого коллектива больше нет нигде в мире. Только здесь.

- Основа нашего народного оркестра - цимбалы. Именно Иосиф Жинович вывел этот музыкальный инструмент из деревенского быта на концертную сцену, создал исполнительскую школу игры на нем. Говорят, сам играл неповторимо.

- То, что цимбалист специальный, было понятно сразу, судя хотя бы по тому, что в 1922 году его, 15-летнего юношу-самоучка, сразу приняли в труппу БДТ-1, будущего Купаловского театра, где он начинал музыкантом оркестра. А что касается исполнительского мастерства, то звучание цимбал в Жиновича действительно было особенным, будто колокольный звон. Даже сегодняшние наши известные цимбалисты признают: повторить не удается.

- Заслуга Жиновича и в том, что вместе с соратниками в 1930-х он значительно усовершенствовал цимбалы.

- Они сделали большую реконструкцию. Простой аутентичный инструмент приобрел диапазон, который позволял выполнять на нем скрипичный, фортепианный репертуар. Сегодня, считаю, инструмент также требует коренного пересмотра. Следовало бы создать лабораторию по изучению акустических возможностей цимбал, изменении конструкции, расширении диапазона, так как сейчас исполнительский уровень превышает возможности инструмента.

- В оркестре вы работаете более 40 лет, начинали еще студентом 4-го курса консерватории. Пригласил сам Иосиф Жинович.

- Здесь следует уточнить, что тогда студентом 4-го курса я был уже во второй раз, так как консерваторию заканчивал дважды: сначала отделение народных инструментов, потом - оперно-симфонического дирижирования. Кстати, когда в 1966-м после первого окончания пришел в оркестр, то падырыжыравав только три дня и понял, что нужно много еще учится, поэтому и поступил снова на пять лет в консерваторию. Впоследствии было уже и приглашение. А вообще мое знакомство с Жинович началось еще раньше. В его оркестре я, баянист по специальности, изучал студентам особенности цимбал, была в консерватории так заведено. Хотя цимбалы, как и гармонь, - инструменты, родные мне с детства. Где-то лет с девяти уже на деревенских свадьбах играл. Отличный ансамбль был на троих: мой гармошку, цимбалы и бубен.

- Ваше в течение жизни любовь к народной музыке оттуда?

- Безусловно. С моей маленькой родины - из деревни Цынцавичы на Вилейщине. Дед Янук играл на скрипке. Мама прекрасно пела. В деревенской жизни моего детства народная песня присутствовала всегда: в будни и в праздники, во время работы и застолья. С тех пор она со мной навсегда.

- Слышала, что в следующем году оркестр собирается на гастроли ...

- Гастроли в прежнем смысле - такой роскоши сегодня нет. Но небольшой выезд планируем. Он связан с празднованием 75-летия Владимира Мулявина. Со специальной программой из его произведений собираемся побывать в Могилеве, Вилейке, Гродно и Белостоке. Кстати, Мулявин еще в начале своего творчества был связан с оркестром. В 1970-х в Москве, Киеве, других городах проводили совместные концерты. Иосиф Жинович тогда уже заметил в молодом Мулявине талантливого музыканта и своего единомышленника, преданного народной песни.

Автор статьи: Ирина Свирко

Мюзикл «Папараць-кветка» впервые был показан на нынешнем фестивале "Александрия собирает друзей" (Шкловский район, Могилевская область). Также спектакль можно было увидеть в эфире телеканала ОНТ, который специально под событие создавал эту яркую музыкальную комедию. С участием белорусских и российских артистов она прошла 4 июля на главной сцене фестиваля. Режиссер-постановщик – Максим Сокол.

Жизнь как ноты, возьмешь фальшивую – и песня не зазвучит.

Красивых, проникновенных слов со сцены недостаточно, нужно, чтобы они совпадали с поступками, образом жизни человека. Накануне Международного дня семей корреспондент агентства «Минск-Новости» встретилась с солистом Национального академического народного оркестра Беларуси им. И.И. Жиновича Игорем Задорожным.

Его можно по праву назвать человеком-оркестром. Игорь – вокалист, музыкант, танцор, композитор, победитель многочисленных международных конкурсов, а еще папа трех сыновей. Его жена Юлия – пианистка. Управляет семейным оркестром Задорожных любовь.

Будущих супругов связала музыка. А путь в этот удивительный мир для Игоря начался с отцовского баяна:

– Мой отец – музыкант-самоучка, когда-то брал уроки игры на баяне. Домашние музицирования зажгли во мне искру и желание заниматься музыкой. Окончил музыкальную школу, затем Брестский музыкальный колледж у прекрасного педагога Виктора Шимановского. Поступил в Белорусскую государственную академию музыки на отделение вокала. Занимался на курсе у заслуженного артиста Беларуси Михаила Жилюка.

Здесь, в академии, Игорь встретил Юлю. Дружеское общение плавно переросло в любовь, а там и марш Мендельсона зазвучал. Игорь признается: на обаятельную первокурсницу сразу обратил внимание, понял – его судьба.

Супруги изначально планировали родить как минимум троих детей. Все получилось, как загадали.

– Старшему сыну Тимофею девять лет, – рассказывает глава семьи. – Совсем взрослый стал. Помогает мне организовывать концерты в качестве звукорежиссера. Овладел техникой фото- и видеосъемки. Танцует в ансамбле «Чабарок» Дворца детей и молодежи и пытается петь. Среднему Матвею пять. Тоже тянется к музыке. Загорелся желанием научиться играть на скрипке. В нашем доме часто в гостях бывают музыканты, вместе с которыми репетируем номера. Скрипач поразил сына мастерством. Младшему Святославу всего полтора года. Но малыш тоже подпевает, постукивает, похлопывает во время семейных концертов. Мы не планируем растить из детей профессиональных музыкантов, но хотя бы краешком души они должны прикоснуться к этому необыкновенному миру, научиться чувствовать музыку, стать духовно богаче.

– Мужчины часто вслух говорят, что хотят сыновей, а в душе мечтают о дочке…

– И не только в душе! – восклицает Игорь. – Я так надеялся, что третьей родится дочка. Конечно, детей любишь вне зависимости от пола. Но быть отцом девочки – это совсем другие эмоции, мне об этом говорили знакомые, у которых есть дочка.

Пока папа крутится в вихре концертной деятельности, мама музыкальную карьеру продолжает в роли педагога. Тимофей занимается в музыкальной школе по классу фортепиано. Домашние уроки музицирования проходят под чутким маминым руководством и контролем. Когда есть ежедневная кропотливая работа, тогда и результат будет, уверены родители.

– Стараюсь брать сыновей на концерты. Где-то из зала послушают, где-то за кулисами понаблюдают. Для них это такой драйв, – отмечает Игорь. – На финале народного шоу «Я могу!» Тимофей был самым горячим моим болельщиком, личным фотографом и оператором. И хотя конкурс затянулся до полуночи, сын мужественно продержался до конца.

Младшие дети вместе с мамой «болели» за папу дома, правда, во время голосования уснули. На народном шоу Задорожный играл на хрустальной арфе.

– Это любительский самодельный инструмент, который представляет собой стол с закрепленными на нем наполненными водой хрустальными бокалами, – поясняет Игорь. – Идею подсмотрел во время музыкальных путешествий по Европе на одном из конкурсов. Помню, как ходили по минским магазинам и скрупулезно подбирали бокалы, извлекали звуки из хрусталя под удивленными взглядами продавцов. Десять лет хрустальная арфа пылилась в чулане, год назад я вспомнил об инструменте. Начал включать этот номер в свои программы. Дебют состоялся на Крещение в 2014 г. во время сольного концерта с Нелли Дущинской в малом зале Белгосфилармонии. Тогда сыграли на хрустальной арфе первое попурри на тему русских романсов. И дальше посыпались приглашения.

Когда узнал о проекте «Я могу!», решил представить там этот номер. Любой конкурс дает запал, положительную энергетику, возможность познакомиться с неординарными творческими личностями.

– Когда заходит разговор о детях, в первую очередь спрашивают о материальной стороне: хватит ли денег, чтобы обеспечить счастливое детство, дать образование, помочь стать на ноги. А хватит ли сил, терпения и мудрости, чтобы дать каждому ребенку необходимые любовь и заботу? Успеваете ли обсудить с ребенком его проблемы, получается ли избежать чувства ревности?

– Увы, но ревности не избежать, дети ведь в душе эгоисты, даже если растут не одиночками, а в таком «таборе», – говорит музыкант. – Дележка сладостей, игрушек, жалобы «а он больше конфет съел» присутствуют. Накормить и одеть ребенка несложно, как говорится: если Бог дает ребенка, то даст и на ребенка. Конечно, папе надо крутиться, чтобы обеспечить семью.

Но стараюсь находить время на общение с каждым из сыновей. Если не расслабляться, то все разрешимо. Детям нужно объяснять, что в семье есть свои правила и уставы. Ужинаем, работаем на даче или отдыхаем – всей семьей. Субординация между взрослыми и детьми должна быть, но важно оставаться другом для ребенка.

Люблю вместе с сыновьями кататься на великах, играть в бадминтон, рыбачить.

Нашу семью сближает и общая работа на дачном участке. Здесь есть возможность приобщить мальчишек к мужской работе – показать, как держать молоток в руках, починить розетку, обрабатывать землю, строить. Считаю, что мужчина должен быть вынослив, ответственен, технически подкован. Учу мальчишек заботиться о женщине. В нашей семье мама – единственная девочка, и мы, четверо мужиков, должны ее беречь и во всем помогать. Важно также приучать детей работать над собой, преодолевать трудности, анализировать и исправлять ошибки. Давить в выборе профессии не стоит. Нужно помочь ребенку определиться, что ему ближе, чем он хотел бы заниматься. Пусть попробует себя в разных сферах – творчестве, спорте…

– Одна из ваших концертных программ называлась «Начинается всё с любви…». С любви начинается и семья. Но только на одном этом чувстве семейному кораблю не преодолеть все жизненные бури на своем пути…

– Семейная жизнь – не простой путь, здесь важно умение слышать и быть услышанным, готовность идти на компромисс, – рассуждает музыкант. – Я часто работаю ведущим на свадьбах и имею возможность наблюдать со стороны за молодоженами. Общаясь с женихами и невестами, уже на первых встречах вижу, кто в паре лидер. Замечаю, что нередко дамы берут на себя эту роль. В нашей семье царит равноправие, но в любом случае мужчина должен брать на себя ответственность за принятие ключевых решений. За ним – последнее слово.

Должно быть доверие – как между супругами, так и между родителями и детьми. Говорю сыновьям: мы – семья, мы – сплоченная команда, и должны стоять друг за друга горой!

Текст взят с сайта: http://minsknews.by/blog/2015/05/14/chelovek-orkestr-igor-zadorozhnyiy-o-seme-uchastii-v-shou-ya-mogu-i-doverii/

Автор статьи: Светлана Фроленкова

Интервью 1994 года, заслуженной артистки республики Беларусь, Ларисы Рыдлевской.

Не думала много лет назад Татьяна Васильевна Доронина, отдавая свою внучку в музыкальную школу, что вырастет из курносой девчушки музыкант с большой буквы, настоящий профессионал и просто щедрый на тепло богатой души человек. В этом году лауреат международного и республиканских конкурсов Лариса Рыдлевская навсегда покидает альма-матер, впервый чувствует настоящую свободу.

- Начинала я с трудом, - говорит Лариса. - Система нашего музыкального образования не способствует выявлению скрытых талантов - все бегают в поисках гениев. В результате тем, кто в конечном итоге оказывается просто хорошим профессионалом, наносится тяжелейшая психологическая травма. Если бы мой педагог профессор Евгений Гладков не раскрыл меня как личность, Рыдлевской могло бы и не быть.

- Многих привлекает ваш оригинальный репертуар. Так как вы работаете с инструментом, не работает никто. В чем здесь дело? Другим не хватает мастерства или же они не желают эксперементировать?

- Думаю - последнее. Причина этого нежелания вновь упирается в процесс обучения. Наша консерватория убивает человека как личность, и ограничивает его кругозор лишь специальностью. Искусство музыки тесно взаимосвязано с поэзией, театром, живописью. Студентам, конечно, пытаются давать всестороннее образование, но уровень его пока невысок. Что касается репертуара, то он действительно необычен. Играю обработки беларусских народных песен Осипенко в стиле джаз-рок, люблю фантазии на тему из оперы Джорджа Гершвина "Порги и Бесс", Фролова.

-Не всегда цимбалы были популярны. Это, согласитесь, происходит и сейчас. Как вы считаете, инструмент ожидает период вымирания или...

-Конечно же, возрождение. Цимбалы узнают все. Прежде всего инструмент, а уж заодно и меня.

- Вы много работаете за границей. Что вас туда тянет, а что заставляет возвращаться назад?

- Туда зовет предчувствие нового. Оттуда - желание взглянуть на нашу жизнь, находясь под влиянием свежих впечатлений.

Правда, в последний приезд возникло неприятное обстоятельство. Очень обидно, когда люди распускают про тебя необоснованные слухи и сплетни. Но я выше этого. Тем более , у меня непочатый край работы. Если получится, думаю поехать за границу - нужно заработать деньги на новый, более совершенный инструмент. Здесь вот уже два года помочь никто не желает. Приходится самой себя спонсировать.

История баяниста-виртуоза Павла Невмержицкого похожа на сценарий к голливудскому фильму. Это долгий путь от суровых реалий, с которыми сталкивается профессиональный музыкант в Беларуси, попыток пробиться сквозь тернии российского шоу-бизнеса и заработка в ресторанах США к работе мечты в разудалом балаганчике под названием Gogol Bordello — группе с миллионной армией поклонников по всему миру, у которой только в августе запланировано 18 концертов на трех континентах. «Еще вчера играл под фанеру на „Славянском базаре“, а сегодня выступаю на стотысячных фестивалях, — смеется Паша и говорит, что секрет успеха прост: — Нужно просто купить билет в один конец и очень много работать».

Сейчас у Паши небольшой отпуск: перерыв в гастрольной деятельности группы. Музыкант прилетел в Минск, чтобы повидаться с родными и друзьями и заодно вылечить зубы. «Здесь это стоит гораздо дешевле, а качество на хорошем уровне», — демонстрирует и без того белоснежную улыбку баянист.

Сухая биография Невмержицкого мало чем отличается от его бывших коллег по Национальному академическому народному оркестру имени Жиновича. Окончил Белорусскую государственную академию музыки, имеет диплом бакалавра искусств и магистра искусств, лауреат многочисленных международных конкурсов.

— Других в оркестр имени Жиновича не берут, — говорит Паша. — Только выпускники академии, только лауреаты конкурсов. Это, в принципе, потолок для белорусского академического музыканта-народника. Потолок в $300 плюс свадьбы, дни рождения и похороны…Меня заметили, начали приглашать на какие-то эстрадные концерты, фестивали, «Славянский базар». Я почувствовал, что на попсе можно зарабатывать. Да, на жизнь хватало, но интерес быстро пропал: половину выступлений нужно было работать под фанеру и просто красиво улыбаться. От артиста это вообще очень редко зависит. Такие правила: если телетрансляция, работаешь под фанеру. Есть ребята, которые обладают авторитетом и могут заявить, что выступают только вживую. Так пару раз делал Елфимов. Его потом вырезали из телевизионной версии, потому что не звучал: нужно ведь, чтобы человек, сидящий за режиссерским пультом, был с прямыми руками, а у нас таких маловато. В общем, лепишь одно и то же — какой-то фастфуд. Но что еще хуже, со временем к этому привыкаешь. Мол, вот какая у меня работка классная! Еще и деньги платят. Но даже при этом я почувствовал финансовый потолок, выше которого забраться нереально: в стране просто нет такой денежной массы, как, скажем, в Москве, Европе, Штатах.

Так Паша решил попытать счастья в Москве. Около года жил на два города, постоянно катался на выступления и корпоративы из Минска в российскую столицу: гонорары были гораздо выше, чем в Беларуси. Но когда речь зашла о творческом и карьерном росте, музыкант уткнулся в мощную белокаменную стену реалий местного шоу-бизнеса.

— Я встретил в Москве концертного директора Юрия Антонова, возглавлявшего федерацию продюсеров России. Ему лет 70, и начинал он, наверное, еще при Сталине, — говорит баянист. — В общем, он мне сказал, что в России есть три варианта развития. Первый — деньги. $50 тыс. платят, чтобы выступить на стандартной «солянке» звезд эстрады с телетрансляцией. А чтобы тебя нормально узнала страна, нужно выступить раз десять в течение полугода. То есть набегает сумма в $500 тыс. Зато ты едешь в туры и зарабатываешь. Но таких денег у меня, конечно же, не было. Он посмотрел на меня, задумался и спросил: «А ты не голубой?» Я говорю, нет, мол. Он качает головой: «Тогда хуже. Второй вариант тоже отпадает. Девяносто процентов „шишек“ с российских каналов — геи. Если с ними подружишься, то ты звезда». Есть и третий вариант: сделать что-то настолько крутое, чтобы продюсеры «отодвинули» тех, кто продвигается благодаря первым двум. Но это должно быть настолько неординарно, чтобы у всех просто пачка отвисла. В России такого продукта нет, поэтому и платят они по $500 тыс. Ну, или второй вариант.

В общем, я посмотрел на всю эту катавасию и махнул рукой. Да и в Москве, честно скажу, жить было просто невозможно. Повальное хамство, угрюмые лица со всего бывшего Союза. Хочется сесть в поезд и свалить оттуда как можно быстрее. Я не знаю, в чем заключается нынешняя российская духовность. Духовность — это когда человек хорошо относится к человеку. А если ты посылаешь всех через слово на три буквы, то о каких духовных скрепах может идти речь?

Так баянист Павел Невмержицкий загорелся мыслью переехать в США. Мол, и в Москве, и в Нью-Йорке все придется начинать с чистого листа, но в Штатах веселее. Начал искать варианты и в итоге выбрал, по его словам, самый тяжелый из существующих.

— Я победил на международном чемпионате исполнителей в Лос-Анджелесе. Полная чушь, левый турнир, который нужен был мне только для получения визы: уровень участников очень слабый. После этого «международного триумфа» мы с юристом четыре месяца собирали обоснование для получения грин-карты. Оно заняло где-то 600 страниц: информация о себе, документы, переводы, дипломы, материалы в прессе. Есть много честных и нечестных способов получить вид на жительство в США, но этот, наверное, самый сложный.

Я купил билет в один конец и переехал в Нью-Йорк. Поначалу было тяжело: первые четыре месяца фактически сидел без работы, играл раз в неделю в русском ресторане за $150. Потом стали приглашать и в другие заведения. Причем совершенно разные. В Бруклине, например, много русских, и они живут там плотными коммунами. Многие за двадцать лет жизни в Штатах даже не пытаются выучить язык. Помню, однажды бабулька другую толкнула плечом и говорит: «Ой, сорри». А та ей: «Шо мне твое „сорри“? Лукать надо!»

На Манхэттене или в других окрестностях люди более интегрированы в американское общество и ведут себя по-другому. Даже не всегда понятно, американец это, русский или белорус.

— А что в ресторанах пользовалось популярностью?

— В больших русских ресторанах есть сцены, устраивается целое шоу. И я играл там примерно то же, что и в Беларуси. Упор на танцевальную программу: люди кушают, потом выходят на танцпол и веселятся. А на Манхэттене есть ресторан Mari Vanna. Там я играл русские народные песни, композиции из советских фильмов. Американцы это воспринимают как аутентику: все с ума сходят от «Калинки», которая у нас воспринимается как «колхоз». В перерывах между выступлениями часто заказывали музыку. Однажды подошел ко мне здоровенный лысый мужик и попросил сыграть «Мурку». Дал 100 баксов и говорит: «Хватит?» Я на секунду замешкался, а он мне: «Что, мало?» И еще сотню сунул. Ну, я ему и сыграл «Мурку» дважды.

Постепенно Паша стал играть не только в ресторанах, но и в ночных клубах. Говорит, что можно неплохо заработать, исполняя «хаус-мьюзик» с диджеем. В одном из таких ночных клубов музыкант и познакомился с будущими коллегами по группе.

— В Штатах мне показали группу Gogol Bordello, о которой в Беларуси я ничего не знал. Послушал, и мне очень понравилось. Я нашел в интернете минусовочку одной их песни и играл ее по ночам. И как-то в перерыве между выступлениями вышел из клуба на улицу покурить и встретил ребят из Gogol Bordello. Разговорились, я затянул их в клуб, сыграл, дал свою визитку. А через некоторое время из группы ушел аккордеонист, решив заняться сольными проектами. Он мне позвонил и пригласил на замену.

— Гастрольный график и постоянные вечеринки не утомляют?

— Естественно, усталость накапливается: в туре чуть ли не каждый день концерты, постоянные переезды и перелеты, куча народа вокруг — все это эмоционально выматывает. Вдобавок мы спим в автобусе, хоть и очень комфортном: с удобными креслами, спальными местами, телевизором, холодильником и прочими прелестями. Но все равно ты не можешь отдохнуть полноценно. Хотя это приятная усталость, после которой ты возвращаешься домой, выдыхаешь и испытываешь кайф, как будто из сугроба вернулся в парилку. И через неделю отдыха ты перестаешь находить себе место. Весной у нас был перерыв два месяца, и я еле выдержал. Хочется в тур: движения, постоянной смены декораций. Каждый день новый город, в Европе иногда ты просыпаешься с утра и думаешь: «А в какой я сейчас стране?»

Конечно, нагрузка на организм серьезная, поэтому нужно держать себя в форме: следить за питанием, заниматься спортом. Женя Гудзь, например, очень плотно занимается китайской гимнастикой — цигуном. Многие артисты постепенно к этому приходят, потому что нужно где-то брать энергию. Есть два варианта: здоровый образ жизни и занятия спортом или допинг. Те, кто выбирает алкоголь и наркотики, как правило, долго не живут. Говорят, возраст рокера — 27 лет.

— Можно назвать Gogol Bordello работой мечты? Или есть еще потолок, к которому нужно стремиться?

— Если честно, я такого потолка не знаю. Я наблюдаю за многими людьми, примеряю на себя их роли, но не могу придумать работу (если это вообще можно так назвать) интереснее. Да, это работа мечты!

У заслуженного артиста Беларуси Александра Кремко — мультимузыканта, композитора, аранжировщика и дирижера Национального академического народного оркестра Беларуси имени Иосифа Жиновича болит душа: концерты оркестра проходят с неизменным аншлагом, а по радио, телевидению никогда не звучит музыка в исполнении старейшего белорусского коллектива.

— На концерт, посвященный 60-летию Игоря Паливоды, шла с некоторой опаской: как эстрадная музыка будет звучать в исполнении академического народного оркестра? Великолепно звучала! И все это благодаря вашим аранжировкам, мастерству музыкантов и дирижеров.

— Спасибо. Мне удается делать аранжировки, потому что я играл на всех инструментах, знаю их технические и конструктивные возможности. Обращение к эстрадной музыке хороших образцов, считаю, позволяет расширить нашу аудиторию. Главное, не жанр, стиль, форма и так далее — это интересует критиков. Я вообще часто с ними не согласен. Меня еще в школе интриговало… Вот пишет кто-то: когда Бетховен создавал симфонию №9 он думал о том, а сказать хотел это. Ну откуда ты знаешь, о чем думал Бетховен, когда писал музыку?

Музыку надо писать от души, когда тебе есть что сказать людям и когда она ложится на ухо. Играть надо для публики, а не для критиков!

— Уже третий год ваш оркестр готовит концерты ко дню рождения народного артиста СССР Владимира Мулявина. На первый из них приезжал Иосиф Кобзон. В сопровождении оркестра выступали Анатолий Ярмоленко, Надежда Микулич, Петр Елфимов и другие артисты белорусской эстрады. Как возникла идея проведения этих концертов?

— Идея проведения концертов памяти Владимира Мулявина принадлежит музыковеду Ольге Брилон. Мулявин использовал народные инструменты, в некоторых произведениях у него угадывалось оркестровое звучание. Нам ни в коем случае не хотелось создавать некие копии, они никогда не бывают лучше оригинала. Мы сохранили все задумки Владимира Мулявина, сделали аранжировки, и песни стали богаче по звуку — в этом суть оркестра.

Наш коллектив относится с большим уважением к творчеству Владимира Мулявина, оно нам близко и, считаю, мы достойно отмечаем его дни рождения.

Когда ушел главный «песняр», вдруг появились ранее неизвестные «друзья». Я на это не претендую. Работая с Владимиром Георгиевичем в одном здании, мы, конечно, здоровались. Я знал, кто такой Мулявин, а вот он вряд ли знал, кто такой Кремко.

— В Минске оркестр дважды исполнял рок-оперу Игоря Лученка и Владимира Мулявина «Гусляр», пригласив на вокальные партии Петра Елфимова, ансамбль «Лявоны» и Государственный камерный хор. Министр культуры Павел Латушко подал пример всему залу, стоя аплодируя музыкантам и оркестру, которым дирижировал профессор Михаил Козинец. Понятно, что прокат по стране «Гусляра» — дело не дешевое, а билеты должны быть доступными. Но близится юбилей Янки Купалы, да и люди устали от попсы и гламура… К месту и ко времени было бы послушать «Гусляра».

— Очень большая интересная работа, с удовольствием делал аранжировку для нашего оркестра. Увы, для такой постановки не хватает технического обеспечения у оркестра и даже у филармонии. Ни один телеканал не записал концерт! Поездить по стране с «Гусляром» — наша мечта, но, боюсь, несбыточная…

— Александр, вы сами увлеклись музыкой? Или это произошло под влиянием родителей?

— Мне посчастливилось родиться в семье потомственных музыкантов. Все пели, играли, танцевали. Мои деды мастерили музыкальные инструменты. Сколько помню себя, столько слушаю музыку: от проигрывателя «Рекорд-61» родители не могли меня оттащить.

На день рождения в 4 года дед и бабка подарили мне детский аккордеон. Все остальные подарки меня в тот день не волновали, к вечеру я уже подбирал на слух музыку. А через несколько дней был недоволен диапазоном игрушечного инструмента. Через два года мне подарили взрослый аккордеон. Правда, у меня не хватало еще сил носить его, поэтому помогали взрослые. Вообще, дети из музыкальных семей чаще всего жалуются, что им хотелось поиграть на улице, а родители заставляли заниматься. У меня все с точностью наоборот: родители выгоняли на улицу, чтобы я размялся. Благо дед с бабкой жили в местечке Мир, так ватага мальчишек и я в том числе облазили руины знаменитого замка.

Учился я в обычной школе и музыкальной. Правда, с теорией не особо дружил, хотелось играть на всех инструментах. В музыкальное училище не поступил: на аккордеон было 22 человека на место, меня даже прослушать не успели. Но повезло: директор Столбцовской музыкальной школы Владимир Васильевич Таран возглавил культпросветучилище, вот туда я и поступил.

— А как пришли в оркестр?

— После учебы в Минском институте культуры меня призвали в армию. Это еще та профессиональная школа! Надо выучить музыку для возложения венков, гимны, марши. И времени на все немного. К тому же, допустим, валторнист демобилизовался, а ему на смену пришел скрипач. Ну, вот примерно в таких обстоятельствах я и освоил валторну. Армию вспоминаю с удовольствием: со мной служили хорошие музыканты, например, Игорь Сацевич, Андрей Андрейчиков и другие. К тому же в выходные мы бывали в городе, играли на свадьбах. И вот однажды в увольнительной узнал, что меня разыскивает Михаил Антонович Козинец.

— Можно сказать, что он — ваш крестный в дирижерской профессии?

— Михаил Антонович рекомендовал мне поступить в консерваторию на дирижерское отделение. Учился я по классу Петра Вандиловского. Вот их двоих и считаю своими крестными в профессии.

— Слышны ли упреки в том, что Национальный академический народный оркестр отходит от традиций, исполняя эстрадную, джазовую музыку?

— В нашем оркестре звучит много разной музыки: белорусской, зарубежной. Мы можем сыграть аутентичную музыку и в современной обработке. Успешно аккомпанируем оперным певцам. Такое разнообразие не дает застояться и одновременно помогает музыкантам совершенствовать мастерство, творчески развиваться. За что ж тут упрекать?

Мне вообще не нравится, когда кто-то гордится, мол, исполнили нотка в нотку, как 30 лет назад. И толку? Все-таки появляются новые музыкальные средства, новый язык и им надо пользоваться, сохранив первооснову. А что касается народной музыки, то, например, исполнить песню, как в XVIII веке, просто не получится. И знаете почему? Тогда женщины пели и пряли. И от того, что во время пения у них были задействованы разные мышцы, звук был совсем другой. Теперь если и выйдут на сцену с прялкой, то это всего лишь декорация.

— В оркестре есть фольклорные группы и ансамбль солистов под вашим управлением. Ох, уверена, французы с большим интересом послушали бы музыку Поля Мориа в исполнении цимбал. И пусть простит меня оркестр кинематографии, но вальс из фильма «Берегись автомобиля» в исполнении вашего ансамбля нежнее, изящнее, великолепнее. Как обстоят дела с гастролями?

— Это наша большая боль всего коллектива: работаем, делаем интересные программы, а показывать их особо негде. Наш директор Борис Лившиц делает все возможное: у нас бывают поездки по Беларуси и СНГ. По своей стране иногда более проблематично проехать: коллективов и артистов много, все выезжают за пределы столицы. Вырваться за границу на гастроли нам практически не реально. Потому что нужен другой менеджмент, деньги, государственная поддержка. Уверен, что только на начальном этапе, а потом мы заработаем для себя и для государства. Да что говорить о заграничном турне! Нам бы по телевизору показаться, по радио прозвучать, чтобы люди о нас узнали: чем живем, как играем. Все говорят, что мы не формат. Наш оркестр финансирует государство, и только самое необходимое, нет у нас такой статьи расходов — покупка эфиров.

Когда с нами пел Кобзон, транслировали только его выступление, а белорусские артисты, участвовавшие в концерте, не удостоились чести быть показанными по телевизору, вот что досадно. У меня есть хобби — фотография, видеосъемка, потихоньку создаю летопись коллектива.

— В творческой среде не редкость соперничество, а в вашем оркестре три дирижера…

— У нас есть художественный руководитель и главный дирижер Михаил Антонович Козинец и два вторых дирижера — Александр Высоцкий и я. Работаем в замечательной творческой атмосфере, делаем общее дело! Вообще, у нас великолепный коллектив. Если у человека радость, значит, всем хорошо. Не дай бог, горе случается — толокой стараемся помочь. О нас говорят, что мы — как одна семья, и это действительно так. Как принято в хорошей семье, не забываем коллег, ушедших на пенсию. В оркестре много семейных пар. Дети музыкантов выросли на руках коллег.

— Вы являетесь доцентом Белорусского университета культуры. Вам нравится преподавательская работа?

— Да. Хотя не буду скрывать, что это и дополнительный заработок. Средняя зарплата в оркестре около миллиона рублей. Чтобы содержать семью, многие музыканты вынуждены подрабатывать.

— Что вас радует и огорчает в работе?

— Радуюсь, что на родных белорусских цимбалах можно сыграть не только польку, но и музыку практически всех направлений. Цимбалы — богатейший инструмент и очень убедительно звучат! Симфонических оркестров много во всем мире, а наш оркестр — единственный на планете! Но, к сожалению, мало кто ценит его уникальность. А еще больше людей просто ничего о нас не знают, потому что сейчас на виду те, кто умеет «пиариться», а тех, кто работает — не замечают.

Текст взят с сайта http://sn-plus.com/culture.html?start=85

Автор статьи: Оксана Яновская

Художественный руководитель и главный дирижер Национального академического народного оркестра им. Иосифа Жиновича, народный артист Беларуси, профессор Михаил Козинец поделился своими мыслями по поводу творчества.

— Михаил Антонович, ваш оркестр не раз обращался к творческому наследию Владимира Мулявина. Кроме традиционных концертных программ ко дню рождения главного «песняра» оркестр восстановил рок-оперы «Гусляр» и «Песня о доле». Премьера последней состоялась совсем недавно. С чем связан Ваш интерес к произведениям Владимира Мулявина?

— Творчество Мулявина — это образец единения музыки и поэзии. «Гусляра» и «Песню о доле» мы восстановили к 80-летию оркестра и 130-летию Янки Купалы. Это очень интересные, достойные, но, к сожалению, давно забытые произведения. Запись «Гусляра» есть на пластинке фирмы «Мелодия», а «Песня о доле» сохранилась только на любительской аудиозаписи.

В исполнении «Песняров» эти произведения называют рок-операми, но по сути они очень близки к мелосу белорусской народной песни и, считаю, прекрасно прозвучали в исполнении нашего оркестра.

Не могу сказать, что я был личным другом Владимира Мулявина, наши отношения имели характер приятельства — иногда собирались общей компанией. В 1973 году вместе выступали на концертах в Москве в Театре эстрады. Первое отделение работал наш оркестр, второе — «Песняры». Такие же концерты проходили в Киеве во Дворце спорта. Так что нас связывала творческая дружба.

В 1976 году «Песня о доле» рождалась на моих глазах. Помню, с какими сложностями пришлось тогда столкнуться Владимиру Георгиевичу и автору либретто Валерию Яшкину. Им предстояло выполнить трудную задачу: очень тактично, не в ущерб задумке Янки Купалы подкорректировать поэму так, чтобы цензура пропустила оперу.

Мы много спорили с режиссером Ларисой Симакович: оставлять текстовый вариант финала или вернуться к первоисточнику. Сейчас другое время, к счастью, поэтому у нас в финале слова Янки Купалы звучат без изменений и сокращений.

Во время подготовки «Песни о доле» мы встречались с заслуженным артистом БССР, «песняром» Владиславом Мисевичем. Он много интересного вспомнил о работе ансамбля над «Песней», в том числе и то, как приходилось изощряться перед цензурой.

Во многом эти спектакли состоялись благодаря колоссальной работе, которую провел заслуженный артист Беларуси Александр Кремко — дирижер оркестра и композитор. Он восстановил партитуры обоих произведений на слух, ведь нотный материал не сохранился. Александр Кремко сделал великолепную аранжировку и оркестровку произведений. Он дополнил звучание оркестра роялем и струнными.

Мы восстановили «Гусляра» и «Песню о доле», но при этом не претендовали на точное копирование «Песняров». Это невозможно и не нужно. Мы эти произведения исполнили по-своему. Признаюсь, не ожидал такой реакции зала — овации.

На постановку «Гусляра» Министерство культуры выделяло средства. Думаю, итог нашей работы впечатлил, поэтому на следующий год мы получили госзаказ: подготовить программу к 120-летию со дня рождения Максима Богдановича. Так появился мюзикл-притча «Апокрыф» композитора Ларисы Симакович. Восстановление «Песни о доле» было бы невозможно без финансовой помощи фонда президента Беларуси по поддержке культуры и искусства и Министерства культуры Беларуси.

— Чтобы эти программы появились на свет, музыканты немало потрудились, израсходованы приличные средства. Но, как горько шутят артисты, спектакль шел два раза — первый и последний. Обидно…

— «Гусляру» повезло больше: мы его играли дважды на сцене филармонии. Конечно, досадно, что сценическая жизнь программ такая недолгая… Мы с удовольствием показали бы программы в областных филармониях, но не уверен, что там что-то о них слышали.

— Сколько бываю на концертах вашего оркестра, ни разу не видела профессиональной телесъемки…

— Вы даже не представляете, какую болезненную тему затронули… К кому я только не обращался, куда не писал… Мне ответили, что наша музыка для белорусского телевидения — не формат. Сперва очень сожалел, даже обижался. Сейчас, наверное, привык.

Знаете, я не сильно ностальгирую по советскому времени. Но тогда с большим уважением относились к нашему оркестру. Мы ставили 12 программ в год, и все они записывались на телевидении и радио. С нами работали солисты из всего СССР — такие легендарные личности, как народные артисты СССР Анатолий Соловьяненко, Вергилиус Норейка, Борис Штоколов, Тамара Нижникова, Светлана Данилюк, Булат Менжилкиев…

После перестройки все эти записи размагнитили, так как был дефицит пленки… Уничтожили огромные пласты культуры. В то время от этого варварства пострадал не только наш оркестр…

Ну, а сейчас… Национальный! Академический! Оркестр народных инструментов — персона нон-грата на национальном же телевидении.

— Боюсь, что люди, которые накладывали на Ваши письма резолюцию «Отказать», вряд ли имеют представление об оркестре и его возможностях. У нас так традиционно сложилось, что народная музыка ассоциируется с каким-то «заняпадам». Не слыша оркестр, конечно, трудно представить, как замечательно звучат аутентичные белорусские музыкальные инструменты и произведения Поля Мориа или Жоржа Бизе в исполнении цимбалистов...

— Не могу сказать, что полностью разделяю Ваш восторг по поводу музыки Поля Мориа в исполнении нашего оркестра. Вернее сказать так: играют музыканты хорошо, но такая музыка не характерна для нашего оркестра.

В творчестве всякий запрет чреват, ничего нельзя запрещать! Поэтому я всегда поддерживаю творческие эксперименты моих коллег — дирижеров Александра Кремко и Александра Высоцкого. Они играют абсолютно разные программы, и, собственно, тем самым подчеркивают, что возможности нашего оркестра безграничны.

— Михаил Антонович, для участия в своих концертах Вы часто приглашаете Петра Елфимова. Он — Ваш любимец?

— Можно сказать и так. Петр — очень образованный, профессиональный музыкант. Он получил академическое консерваторское образование. Елфимов очень серьезно относится к творчеству, всегда ищет что-то новое. Из молодых певцов Елфимов, безусловно, номер один в Беларуси. Скажу больше, он вокалист мирового уровня. На следующий год у нас запланирован сольный концерт Петра Елфимова. Работа уже начинается, мы думаем, как выстроить программу, найти оригинальную идею.

— Меня еще вот что удивляет: в концертах с оркестром выступают Петр Елфимов, Марина Василевская, Надежда Микулич, Дмитрий Войтюшкевич, Яков Науменко, Александр Камлюк, Ян Женчак, а в зрительном зале — ни одного молодого артиста, чтобы пришли, послушали, может, поучились…

— Увы. Меня ничуть не удивляет, что молодежь не ходит на концерты своих коллег. К сожалению, это распространенное явление. Не все умеют радоваться успехам друг друга. Конечно, на концерты нужно ходить, чтобы учиться, расти самому… Вообще, музыкант, любой творческий человек должен постоянно учиться, развиваться, иначе — тупик.

— А если бы эти музыканты остались в Беларуси, об их карьере можно было бы сказать, что они успешно работают?

— Да, потому что они исполнители высокого класса. Нет ничего плохого в том, что музыканты уезжают работать в другие страны. Им необходимо более широкое поле деятельности, иметь возможность, достигнув определенной высоты, идти дальше. Это — нормальный путь. Никто из наших музыкантов не забыл своих корней.

С другой стороны, у нас много талантливых музыкантов, которые живут в Беларуси и имеют совместные проекты с западными коллегами. А один из важных показателей успешности музыканта — его известность и востребованность за пределами своей страны. Так вот, у нас много таких музыкантов, но о них знают только специалисты и ценители их творчества.

Думаю, пока на наших национальных телеканалах не появятся программы классической и народной музыки, интересы и вкусы широкой публики будут искусственно ограничены, а исполнители и коллективы — мало кому известны.

Текст взят с сайта: http://naviny.by/rubrics/culture/2012/05/18/ic_articles_117_177881/

Автор статьи: Оксана Яновская